Музы на Русском Парнасе - 2021

Некрасов Алексей Викторович

Член Московской областной организации Союза   писателей России, ветеран боевых действий, заслуженный сотрудник органов внутренних дел Кубани, дипломант конкурса “Золотое перо Руси"-2020, ведущий специалист-эксперт отделения культурно-просветительной работы ГУ МВД России по Краснодарскому краю

В НОМИНАЦИЮ: ПОЭЗИЯ

---

 

Ты со мной, мой верный друг

 

В час невзгод и бурь вокруг

Ты со мной, мой верный друг.

Сердце шепчет: "Тук-тук-тук,

Ты со мной, мой верный друг!"

Наша служба так длинна,

А в душе лишь ты одна,

И, пройдя сквозь сто разлук,

Ты со мной, мой верный друг.

Если стелет дождь версту,

Если ночью на посту,

Если бой идёт вокруг, -

Ты со мной, мой верный друг.

На опасном вираже

Образ твой храню в душе,

Заходя на новый круг.

Ты со мной, мой верный друг.

Твои губы и глаза

Заслоняют небеса,

Всё, что нужно мне вокруг:

Ты со мной, мой верный друг.

Всё свершится в свой черёд.

Будет солнце, будет лёд,

Будут дали далеки,

Будут новые звонки,

И умчатся поезда,

Но останется всегда

Словно клятвы  в сердце звук:

Ты со мной, мой верный друг.

                           А.В. Некрасов

29.02.2020

Информация о материале

Опубликовано: 12 февраля 2021

Просмотров: 1168

 Заявка на участие в Международном конкурсе «Музы на русском Парнасе»

 

Номинация - Злата «Мал золотник, да дорог» Прозаические миниатюры

 

 

Петренко Александр Викторович

(Литературный псевдоним - Александр Ралот)

 

06.10.1954 г.р.

Пенсионер

Член Союза писателей России

Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

Гражданство -Российская Федерация

 

---

 

 

Отец Анжелики

 

 

(на основе реальных событий)

 

 

1920 год. Севастополь

 

 

Всеволод пристально смотрел на бушующее море. — Действительно. Оно чёрное. Как нынешняя жизнь. Я здесь, а отец во Франции.- Пронеслось у него в голове. - Просился в армию. Не взяли. Да по сути нет уже никакой армии. Бегут. И господа офицеры в первую очередь. Есть нечего. Лавки закрыты. Деньги обесценились. На рынках гуляет ветер. - Семнадцатилетний юноша закрыл глаза. На миг вспомнил недалёкое детство. Шумный бухарский базар. - Там за морем, в Стамбуле, наверное такой же. Бесконечно большой и вкусный.

Порыв ветра сорвал с головы кепку. Нахально выдернув его из грёз и размышлений. Вернул на грешную крымскую землю. — А это знак свыше! Решено. Уеду. Пока не знаю как. Наверное, легче всего попросить кого-нибудь из знакомых записать меня членом семьи военного, из войска барона Врангеля. Ведь даже этот мир — не без добрых людей. Только бы попасть на корабль. А там отработаю, отслужу. Где наша не пропадала.

Очередная волна с грохотом налетела на утёс, подтверждая правильность принятого решения.

 

 

Три года спустя

 

 

— Что ни говори, а это чертовски приятно, когда тебя (может искренне, а скорее с завистью!) поздравляют с тем, что ты сегодня стал самым молодым доктором наук Франции! А впереди интересная работа, в качестве горного инженера. Правда не здесь, в старушке Европе, а за горами, за морями, в Индокитае, Тибете, Китае. Но ведь, по заданию фирмы и даже самого французского правительства!

— Всеволод Сергеевич, я зову, зову, а вы там, далеко. Ушли в себя и не желаете возвращаться.- Чиновник, со знаком ордена почётного легиона, в петлице, бесцеремонно взял молодого учёного за руку и увлёк за собой.

— Нам известно, что у вас великолепная способность к языкам. Сколькими овладели?

— Семь или восемь. В основном Юго-Восточных. Вьетнамский, Камбоджийский. Китайский и лаосский только осваиваю.

— Мой совет. Возьмитесь за африканские диалекты.

— Но меня командируют в другую сторону.

— Видите ли, ведомство, которое я имею честь здесь представлять, интересует чёрный континент. И ему важно что бы где-нибудь, скажем, в саванне или в джунглях работал наш, доверенный геолог-разведчик, или наоборот. Не будем придираться к словам.

 

 

1947 год. Париж

 

 

Монжуэль Дантерн* кусала пухлые губки. Главное ничего не забыть. Что-нибудь упущу, не положу и всё. Пиши, пропало. В Конго обыденная вещица — дефицит.

— Всё таки едешь. Вот неугомонная. Там же малярия, змеи, хищники. — Вместо приветствия выпалила подруга, без стука влетевшая в квартиру.

— Позволь заметить, что семь лет назад, когда наша страна была оккупирована фашистами, я на велосипеде прямо из-под носа гестапо вывезла документы подпольщиков. Меня обыскивали. Обошлось. И каких змей или мух це-це после пережитого бояться? На, читай. - Манжуэль протянула подруге листок бумаги.- Коллега по перу милостиво подарил идею сенсационных репортажей.

— Всеволод Сергеевич. Русский. Управляющий цементным и кожевенным заводами, а также работой золотого прииска. - Подруга округлила глаза. — В таком случае он богат, как Крез **. Смотри не влюбись. С тебя станется.

— На этот счёт можешь быть спокойна. Я только родилась, когда он закончил, между прочим с отличием, Высшую химическую школу. Знает одиннадцать языков и ещё он магистр в области аж восьми наук! Вожди местных племён прозвали его "Белый волшебник". Согласись, подходящий персонаж для независимого репортёра по имени Монжуэль Дантерн.

 

 

 Французское Конго. Пуант-Нуар

 

 

Спустя десять лет, в одной из книг она описала свои чувства от первой встречи с ним. — Некрасивый. Старый и лысый.

***

День сменялся новым днём. И репортёр всё больше подпадала под обаяние его уверенного и спокойного голоса. Девушка неожиданно поняла, что не хочет расставаться с Всеволодом.

Она француженка, католичка, он — русский эмигрант, православный! Но разве этот факт в состоянии помешать двум любящим? Всего лишь помеха на пути к законному браку.

Поженились год спустя. Перед алтарём дали клятву до конца жизни быть верны друг другу. (Забегая вперёд скажу, что они её сдержали! С честью!)

 

 

1950 год

 

 

— Дорогая мне бы не хотелось сообщать плохие новости, но увы, придётся.

— Всеволод. Ты же знаешь. Я помогала нашему Де Голлю. Чем же меня можно испугать?

— Как раз этим.

— Не поняла? Поясни.

— Дело в том, что с началом войны я отказался работать на правительство Виши и как мог, помогал генералу.

— И в чём проблема?

— В том, что я, перед войной, взял кредит на развитие собственного бизнеса.

— Ну так, с божьей помощью погасим, помаленьку. Какие наши годы?

— Увы. Во-первых, банк перестал со мной общаться, после того, как я примкнул к Сопротивлению.

— Но мы ведь победили. Следовательно, неподсудны.

— Дорогая это не так. В Конго возвращается крупный бизнес. И уже дали понять, что все мои заводики и складики будут сметены или попросту вытеснены из Африки. Работать нам здесь больше не дадут. Пытался продать имущество. И погасить кредит, что бы уехать честно, без долгов. Увы. Никто, ничего не покупает. Выжидают, чтобы потом даром досталось. В добавок фирма, для которой я не один год делал геологические изыскания, отказывается выплатить мне причитающийся гонорар.

— Хочешь совет. Найди людей готовых дать денег, под залог бетономешалок, шахт и транспортёров. И мы начнём всё сначала, но не здесь, а во Франции.

— Я с тобой согласен. Иного выхода, скорее всего, не существует. Но полмиллиона франков ни за что не выручить. А банк долг не простит, это как пить дать.

— Знаешь, что. Давай напишем президенту, Жулю Коти. Ты, я и наш маленький сын, несмотря на то, что живём далеко, всё же граждане этой великой страны.

И ещё. Пошли письмо в посольство Советского Союза. В конце концов ты же русский. И не сделал им ничего плохого. И как мог, сражался, в годы войны с общим врагом. Вдруг разрешат вернуться на историческую Родину. Там, уж точно, ни один французский банк не достанет.

 

 

 

1952 год

Супруга нежно обняла Всеволода Сергеевича за плечи. — Ну, что у нас на этот раз плохого?

Тот молча протянул листок бумаги с печатью и размашистой подписью.

«Имею честь сообщить, что упомянутого в вашем запросе счёта в банке, куда якобы должны были переводить причитающиеся дивиденды за работу в экваториальной Африке никто не открывал. С уважением управляющий...»

Женщина окинула взглядом снимаемую под самым чердаком маленькую комнату и молвила. — Но ведь у нас имеется небольшой, но стабильный доход от моих статей. К тому же издательство обещало выплатить аванс за книгу, которую мы написали. Не велики деньги, но на аренду жилья должно хватить.

Супруг погладил жену по руке. — Знаешь, я тут пытался найти работу в ближайшей библиотеке. И на глаза попались архивы семнадцатого века.

— И мы их переведём на современный, французский. После чего издадим огромным тиражом? Думаешь, эта затея будет иметь коммерческий успех? -Съязвила женщина.

— Нет. Мы напишем историко-приключенческо -любовный роман. Только надо придумать запоминающиеся псевдонимы.

***

Не один вечер супруги спорили каким должно быть произведение. И через некоторое время Всеволод Сергеевич привёз в редакцию рукопись двух книг, об удивительных приключениях красавицы Анжелики.

Предполагалась, что книга будет одна. Но издатель потребовал разделить на две части.

На обложке указали авторство двух человек. Анн и Серж Голон. (Сокращение от фамилии Голубинов!) Предполагалось, что там будет стоять псевдоним только Сержа, но Всеволод настоял на исключительном авторстве супруги. Издатель в такой мелочи автору уступил и узаконил имена двух писателей.

 

***

«Анжелика» имела оглушительный успех. В печать незамедлительно отправился следующий роман, а семейная пара Голубиновых уже работала над третьей книгой. Вскорости финансовые проблемы остались позади. Чета писателей — соавторов перебралась в собственный дом и параллельно с творчеством занялась воспитанием четверых детей.

 

 

21 октября 1955 года

 

 

«Справка-отказ от Комитета Государственной безопасности СССР. В президиум Верховного Совета СССР.

Учитывая что Всеволод Сергеевич Голубинов и его супруга ничем не связаны с Советским Союзом комитет считает нецелесообразным предоставлять им советское гражданство»

***

Годы спустя французский президент всё же соизволил с письмом Всеволода Сергеевича ознакомиться! После чего поручил компетентным органом разобраться с кредитом инженера.

 Спустя некоторое время банк уведомил секретариат президента.

«Учитывая заслуги перед республикой, а так же за давностью лет, кредит взятый Голубиновым признаётся погашенным!  Претензии к нему признаны необоснованными и полностью аннулированы! Деньги от реализации принадлежащего мсье имущества, в республике Конго, перечислены на указанный владельцем счёт!»

------------------------------------------------------------------

 

* Монжуэль Дантерн — литературный псевдоним Симоны Шанжё

** — Крёз — последний царь Лидии, правивший в 560—546 гг. до н. э. Считается, что Крёз одним из первых начал чеканить монету, установив стандарт чистоты металла.

------------------

2020 год

Информация о материале

Опубликовано: 12 февраля 2021

Просмотров: 1165

 Заявка на участие в Международном конкурсе «Музы на русском Парнасе»

 

Номинация - Урания «Очерки о людях искусства»

 

Петренко Александр Викторович

(Литературный псевдоним -Александр Ралот)

 

06.10.1954 г.р.

Пенсионер

Член Союза писателей России

Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

Гражданство -Российская Федерация

---

 

 

Загадка мемориальной доски

 

Краснодар. Зима 2021 год

 

— Дед. Не притворяйся, что спишь. Знаю, ты меня слышишь. — Неугомонное десятилетнее создание, по имени Тимофей и по должности — внук, бесцеремонно лишило укрытия. То бишь, скрывающей моё лицо, газеты «Кубанские вечера».

— Читать надо сидя, а не лёжа. Глаза испортишь. И вообще, пора уже переходить на электронный вариант. — Тимоха протянул планшет. — Тут и газеты и фотографии и всё чего душа пожелает. Кстати, почему фотку этого дома, с непонятной мемориальной доской, на фасаде, ты пометил флажком, как важную?

— Потому, что она установлена на доме, построенном через двадцать один год после смерти Тропинина — сонно отвечаю я, осознавая, что с любимой мною, дневной дремотой, на сегодня покончено.

Тимоха с минуту чесал затылок, а потом выпалил — И чего? И кто такой Тропинин? Строитель домов, что-ли?

— Крепостной — буркнул я. - Пытаясь окончательно переместится из царства Морфея* в непривычный для Краснодара, снежный и морозный полдень.

— Дед. Совсем запутал. Где это видано, чтобы крепостным мемориальные таблички устанавливали? Тогда бы у нас, на каждой хате, по доске прибито было.

— Академикам положено. - Протирая очки, всё ещё сонно отвечаю я.

***

Поднявшись и заставив тело, смириться с судьбой, и сделать несколько физкультурных упражнений, я ждал очередного шквала вопросов от неугомонного потомка. Но их не последовало.

Внук сорвался с места и исчез. Было слышно, как в соседней комнате, он сопит и переставляя стул пытается достать книгу с верхней полки нашей ГДРовской стенки.

— Его работа? — Тимоха протягивает раскрытый толстенный фолиант с репродукцией портрета Пушкина.

— Да. Он за свою жизнь написал их около трёх тысяч, сохранив для потомков лица московской знати, купцов и интеллигентов. Считался лучшим портретистом страны.

— Крепостной? - Руки Тимофея опять потянулись к давно не стриженной шевелюре (Коронавирус. Будь неладен. Парикмахерские, на радость внука, закрыты)

— Дед, я же твой родственник? Близкий?

— Допустим? А это к чему?

— Значит ты, как и я, шоколад любишь. Тайно, конечно, чтобы бабушка не заругала.

— Тимофей, не чеши правой рукой левое ухо. О художнике говорим. Любил ли он шоколад, не знаю. Судя по автопортрету, употреблял.

— Тогда заключаем the agreement или по-русски — соглашение. Я тебе пол шоколадки из новогоднего подарка, а ты рассказываешь, что знаешь, про этого Тропинина. Идёт?

 

 

19 марта 1776 года. Село Карпово. Новгородской губернии

 

 

— То, что ребёночек, мужеского пола народился, это прекрсно. — Андрей Иванович Тропинин нежно погладил супругу. - Барин наш, Карпово, в качестве приданого к дочке отписывает военачальнику Моркову.

— Ой. Женщина встрепенулась и заплакала.

— Да не убивайся так. Дурёха. Что бог не делает, всё к лучшему. Запамятовала что ль? Прежний хозяин граф Миних за исправную службу мужу твому даровал вольную. По всему выходит, что новый барин старостой назначит, коль я никуда не уезжаю, а при здеся остаюсь. А там гляди, ежели нареканий не будет, то и управляющим поставит. Заживём тогда! Бог даст, малышу нашему, образование исхлопочим. Вольную на тебя и на него получим!

 

 

1798 год

 

 

Генерал-лейтенант Ираклий Иванович Морков, морщился рассматривая рисунки выполненные сыном управляющего. — Копии лубков, гравюр. Фи?

— А вот ещё, извольте полюбопытствовать? — Андрей Иванович протянул барину расписунки предметов обихода, для вышивок нитками или бисером. — Ему бы в город, да учиться на художника.

— Толку не будет! Вот мой ответ. Но ежели образование желаешь сыну дать. Из уважения к тебе оплачу. Пусть едет Петербург и учится.... На кондитера. В имении такой мастер завсегда сгодится. Отпишу письмецу графу Завадоскому, что бы приютил. Чай отрок много места не займёт.

 

 

***

 

 

Юноша нерегулярно, но всё же брал уроки у художника обучающего сына Завадского.

Однажды рисунки молодого Василия Тропинина попались на глаза двоюродному брату Моркова. И тот, не мешкая, начал хлопотать за юное дарование.

***

Судьба крепостного кондитера изменилась. Начал посещать уроки в столичной Академии художеств. Правда, как вольнослушатель. Рисунки его были признаны успешными. А по сему отныне разрешили посещать занятия до самого окончания курсов.

 

 

 

 

Кабинет Генерала Моркова

 

 

— Опять с ходотайством за сына.- Ираклий Иванович топнул ногой. — Андрей Иванович я тебя уважаю, как управляющего, но это не основание давать вольную отпрыску! Пусть возвращается сюда. Так уж и быть, позволю ему служить домашним живописцем. Согласись это занятие много лучше, чем землепашество.

— Но ведь сам профессор Московского университета отмечает способности и просит...

— Сказал нет! Значит нет! Иных дел у тебя, что ли не имеется? Ступай отсель. Пока не рассерчал окончательно!

 

 

Подолье имение Кукавка

 

 

По возвращении Василию Андреевичу поручили исполнять обязанности повара-кондитера и личного лакея графа одновременно. Художник пал духом. Молодому человеку претило и одно и другое занятие. А по сему с радостью принял известие о назначении его руководителем работ по восстановлению старой церкви в далёкой Малороссии. Отныне мог по собственному усмотрению распоряжаться временем.

***

Художник женился. Венчание проходило в реконструированной церкви. Супруга, Аннушка, из местных, вольная селянка. Однако по законам тогдашней Российской Империи Выйдя замуж за крепостного, получала статус мужа и становилась, как и он — крепостной! Морков, с большим удовольствием, внёс новоиспечённую холопку в ревизские сказки***.

***

 Работы Тропинина пользовались всё большей популярностью. Узнав об этом барин никаких козней не строил. Наоборот ему льстило, что холоп стал известной личностью.

 

 

1807 год. Москва

 

 

Чета Тропининых вслед за хозяином и его семейством перебралась во вторую столицу. Заказов на портреты становилось больше, но статус художника оставался прежним.

***

В этот день генерал давал обед в честь именитого француза, посетившего Москву.

Василия Андреевича бесцеремонно оторвали от работы — написания семейного портрета. Велели лично прислуживать именитому гостю.

За ужином вместо умиления увиденным, француз неожиданно рассыпался в комплиментах к лакею. К немалому удивлению хозяев, поднялся и предложил слуге стул.

***

— После этого случая друг семьи генерала, опять завёл разговор о вольной для художника.

— Право слово, перед просвещённой Европой неудобно. Известный человек и всё ещё крепостной.

— И не проси. Возможно в будущем. Но не сейчас. А чтобы французы головой не качали, я Тропинина сей же час освобождаю от обязанностей прислуживания за столом. Пусть сидит в каморке. Малюет портреты. Знатным людям, да и нам с тобой, на радость.

 

 

1812 год. Село Шальвиевка. Усадьба Моркова в четырех верстах от Кукавки

 

 

Граф с трудом разомкнул веки. — Эй, кто там брякает, ни свет не заря? Вот велю выпороть, на конюшне! - Хотел ещё крикнуть в распахнутое окно, но осёкся, ибо тишину украинского утра нарушали заливавшиеся под дугой упряжки колокольчики фельдъегерской службы.

— Не извольте серчать барин — донеслось со двора. — Аж с Петербурга, без продуху, скачем. Письмо государево велено доставить. Сургучной печатью самого Александра первого скреплено! Извольте получить и расписаться, туточки.

***

Приказ. — Прогнав окончательно сон, прочитал генерал.

«Согласно, выбора дворянства назначаю Моркова Ираклия Ивановича начальником московского ополчения... Надлежит незамедлительно прибыть к месту несения службы!»

***

— Василий — барин смотрел на крепостного, как на солдата — рекрута****, которому предстоит отправляться на вражеский редут и умереть героем. — Император изволил назначить твоего господина руководить Московским ополчением. Отбываю немедля. На тебя же оставляю всё! — Морков развёл руки в стороны. — Более такое поручить мне не кому. Доверяю всецело. А по сему, без промедлений, изволь, годами нажитое, погрузить в обозы и следовать прямиком в белокаменную. Доставь пожитки в целости туда, куда укажу при нашей новой встрече. Да уберёт путь долгий от лихих людей и тем паче от встречи с врагом. - В глазах хозяина блеснули предательские слезинки и он не попрощавшись покинул кабинет.

 

 

1813 год

 

 

В древней столице жизнь восстанавливалась. Возвращались беженцы. За ними из дальних стран потянулись и ополченцы. Отстроили после пожара барский дом. Граф призвал сюда семейство Тропининых. Художник, с соизволения хозяина, вновь занялся живописью. В барском доме у него даже появилась мастерская. В ней он писал портреты хозяев, родственников семьи и дворян. Последние, следуя модному веянию, создавали в отстроенных заново домах галереи. Дабы побыстрее забыть о полотнах исчезнувших в московском пожаре. За именитыми людьми в мастерскую потянулись и купцы. Заказы сыпались, как из рога изобилия. Приезжали из ближних и дальних городов.

Столица российской империи. Мастерская Карла Брюллова.

У двери настойчиво зазвенел колокольчик. Знаменитый художник, с явной неохотой отложил палитру и кисти. Кинул взгляд на прерванную работу. Посмотрел на часы, затем в тетрадь, с текущими записями. На это время никому, на предмет позирования, назначено не было.

Бросил стоящему поодаль ученику. — Ступай, отопри. И поинтересуйся сразу же. Ежели из Москвы и изволят портрет закатать, молви, что это не ко мне! Пущай поспешают назад. В белокаменной превосходнейший портретист проживает. Посылай, невзирая на мундиры и звания к Тропинину. К Василию Андреевичу. И вели поклон от меня передавать!

 

Английском клуб**

 

 

Случилось так, что граф крупно проигрался в карты. Сей же час погасить долг не смог. На помощь пришёл, некто, по фамилии Дмитриев.

— Любезный Ираклий Иванович позволю себе предложить сделку. Вы тут же, не вставая из-за стола подпишите вольную придворному художнику, а я незамедлительно погашаю образовавшийся долг.

Граф категорически отказался. Отпустить гения было выше его сил. От позорного изгнания из клуба выручи друзья. Дали денег.

 

 

1823 год. Пасхальные праздники

 

 

За спиной генерала шушукались. — Портретисту сорок семь лет! А он всё ещё крепостной, это нонсенс. Наполеона более десяти лет назад победили. Европу освободили, а у себя дома подобное терпим! Давайте ежедневно будем высказывать Моркову недовольство!

Не раз хлопотал за Тропинина коллекционер — Павел Петрович Свиньин. Морков обещал подумать. Однако раз за разом откладывал подписание вольной бумаги.

Человеческие качества и талант крепостного ценил высоко. Расставание с ним расценивал почти как смерть родственника.

 Однако же, скрепя сердцем, и в качестве пасхального подарка, подписал. Но только лично ему.

Жена и сын Арсений оставались в крепостной зависимости ещё долгих пять лет.

***

В сентябре за представленные в Академию живописные работы: "портрет Скотникова", картины "Кружевница» и «Старик-нищий», — портретисту было присвоено звание "Назначенного в академики»*****

 

Краснодар. Зима 2021 год

 

Молча сидевший Тимоха вскочил. — А с домом то, что приключилось? Почему мемориальная доска, появилась не в те годы, когда там жил художник?

— Через некоторое время знаменитому портретисту присвоили звания академика. Гений отказался от официальных постов и поселился в квартире с мастерской на углу улиц Ленивки и Волхонки. В этот дом зимой 1826 года приходил позировать Александр Сергеевич Пушкин.

— Но табличка? — Не унимался внук.

Я вернул планшет. — Гугл в помощь. Поищи ответ сам.

— Ну. Не хочу. Лучше ты.

— Нет, дорогой. Учись самостоятельно отыскивать информацию.

— Ты же знаешь ответ и не..

— Потому, что, как утверждает герой одной популярной телепередачи. — «Это уже совсем другая история».

-------------------------------

* — Морфей— бог добрых (пророческих, или лживых) сновидений в греческой мифологии. Его отцом является Гипнос — бог сна и сновидений. По одной из версий, его матерью была Аглая, дочь Зевса и Эвриномы (Википедия)

** — Английский клуб. — Славился своей кухней, основным развлечением были картёжные игры. Согласно, правил клуба — карточный долг должен был быть погашен в кратчайший срок, вне зависимости от титула должника и занимаемого им положения в обществе.

***

— Ревизские сказки — документы, отражающие результаты проведения подушных переписей (ревизий) податного населения Российской империи в XVIII — 1-й половине XIX веков, проводившихся с целью налогообложения.

****

— Рекрут — Рекрут (от фр. récruter — набирать войско) — лицо, принятое на военную службу по рекрутской (воинской) повинности (Википедия)

*****

— Императорская Академия художеств — высшее учебное заведение в области изобразительных искусств в Российской империи, существовавшее в период с 1757 до его упразднения в 1918 году правительством Российской советской Республики (Википедия)

******

— Вставить пять копеек — Это выражение жаргонное, но именно оно и объясняет смысл выражения — Внести скромный вклад в общее дело. (Википедия)

2021 год.

Информация о материале

Опубликовано: 12 февраля 2021

Просмотров: 1097